Чао, Иринчик, чао! - Ирина Коджо

– Можда, можда40, – весело смеясь и поглядывая на меня, согласился Дюро. А мне показалось, что ему понравились эти комплименты и предположения.

Одна из женщин рассказывала о том, что когда-то работала в Германии, поэтому знает немецкий язык. Я услышала слово «немачка», а затем она обратилась ко мне с вопросом на немецком. Я отрицательно помотала головой:

– Нет, нет, я не знаю немецкий. Русский или английский. Пытаюсь учить сербский.

Нам принесли пиво и огромную тарелку с черногорским блюдом под названием «Мешано месо», которое состояло из нескольких видов мяса, колбасок, бекона, овощей и картошки.

– Как аппетитно выглядит, – произнесла я, вдыхая аромат свежеприготовленного на гриле мясного ассорти.

Достав телефон, я протянула его рядом сидящей женщине с просьбой сфотографировать нас. Та растерянно посмотрела на смартфон, а серб замахал руками, показывая, что не нужно об этом просить. Когда женщины расплатились и тепло попрощавшись с нами, ушли, Дюро принялся объяснять, что это «босанские бабушки» и они не знают современные телефоны, поэтому за фотографиями следует обратиться к официанту, что мы через несколько минут и сделали.

Теперь я уже смело просила сфотографировать нас вместе или сама делала селфи – мы стали парой, по крайней мере, на время нашего отдыха. А о том, что будет дальше, совершенно не думалось, да и не хотелось думать. Я просто наслаждалась, чувствуя себя молодой, красивой, любимой и желанной. А все остальное, вся другая жизнь растворились в далекой туманной дымке и перестали существовать. Говорят, счастливые часов не замечают, и я не замечала, для меня все сосредоточилось на текущем моменте, который вызывал восторг и благодарность к этому месту, времени, человеку рядом со мной и всем обстоятельствам, изменившим мою жизнь.

Слева от нас сидели мужчина и женщина средних лет, с которыми у серба тоже завязался непринужденный разговор. Я уже не пыталась вникнуть в суть, а только наблюдала, как они и Дюро что-то весело обсуждают, шутят и смеются, показывая то на ручную швейную машинку, то на штурвал корабля, то на гипсовый бюст, то на странные картины и другие предметы, украшавшие кафе.

В это время за освободившийся столик усадили молодую пару русских туристов, и я с радостью услышала родную речь. По тому, как парень с девушкой обсуждали меню и пытались сделать свой выбор, я догадалась, что они здесь впервые, и решила дать им некоторые пояснения. Теперь уже серб прислушивался к разговору, плохо понимая, о чем мы говорим.

Впрочем, общение с другими людьми, не мешало нам периодически поднимать кружки с пивом.

– Живили! За тебе! – глядя мне в глаза, говорил серб.

– За здоровье! За тебя! – отвечала я.

Ближе к вечеру мы плавали в море, любуясь предзакатными лучами солнца и нежась в теплой, прогретой за день воде. Неожиданно Дюро предложил пойти в туристическое агентство, чтобы купить на завтра прогулку на пляж Жанице.

– Ты поедешь? – удивилась и обрадовалась я одновременно.

– Да. Ты хочешь. Идемо.41 Завтра тепло, сунце, добро време,42 – ответил Дюро.

– Супер! Отлично! Там будет хорошо, – мурлыкая от удовольствия, я нежно поцеловала своего друга.

– Да, да, – подтвердил он, ласково проводя рукой по моей спине.

Держась за белый пластиковый буек, Дюро притянул меня еще ближе к себе.

– Как красиво, лепо, – заметила я, прильнув всем телом к своему мужчине.

– Лепо, лепо. И ти лепа43.

– И ты лепый, красивый.

– Не, я сам ружан, – засмеялся серб.

– Что это «ружан»?

– Не леп, – пояснил он.

Во время вечерней прогулки по набережной Дюро купил для нас два билета на кораблик, который первым отплывал на Жанице рано утром и возвращался последним ближе к вечеру. В агентстве Дюро весело разговаривал и шутил с девушкой, продающей экскурсии. Возможно, поэтому она сделала нам скидку на билеты, а затем подробно объяснила, где находится причал.

Для того, чтобы утром встретиться возле кораблика, мы отправились на поиски нужного места, расположенного возле эффектного пляжа под названием «Рафаэлло». Мы прошли мимо фонариков и скамеек по узкой, покрытой асфальтом платформе, уходящей длинной косой в море. А затем, спустившись по маленькой лесенке на пляж, оказались в полном уединении. Освещение сюда почти не попадало, а вместо шума набережной слышался легкий плеск волн.

Дюро сел на один из лежаков, стоящих совсем близко к морю, а я уютно устроилась на его коленях.

– Не тяжело? – спросила я.

– Не, не. Ти мала. Све добро.44 Сиди, – отозвался серб и тихонько запел мелодичную песню на сербском языке.

Я сидела на его больших, теплых коленях, обнимала за крепкую загорелую шею и слушала его немного низкий, густой, бархатный голос. Вечер казался волшебным, а следующий день обещал сказочное путешествие на один из самых красивых пляжей черногорского побережья.

Глава 4 Голубая сказка

Теплые лучи утреннего солнца ласково скользили по моему лицу, пока я бодрым шагом, в радостном ожидании шла к причалу. К моему удивлению, Дюро там не оказалось. Тогда я прошла на катер и, оставив на скамейке пляжную сумку, вернулась на берег ждать своего спутника.

Неожиданно что-то тревожно кольнуло внутри и смутное волнение охватило меня. В голове чередой побежали мысли: «Что случилось? Раньше мне не приходилось ждать Дюро, так почему сейчас его нет? Проспал? Опаздывает? А если вообще не придет? Билеты на нашу прогулку у меня, но могу ли я ехать одна?» Вскоре я увидела неторопливо идущего серба и с облегчением вздохнула.

Он шел беззаботной походкой и ел слойку с повидлом, перекинутое через плечо полотенце, а в руке маленький пакетик, который он сразу протянул мне:

– Ешь. Это тебе.

В бумажной упаковке лежала еще теплая сладкая выпечка из «Пекары».

– Я позавтракала в отеле, – попыталась я отказаться, но взглянув на своего друга, лишь улыбнулась и убрала булочку в сумку.

– Спасибо. Потом съем.

На небе не было ни облачка, игривые маленькие волны неспешно бежали по морю, легкий ветерок ласкал своей свежестью, а я, устроившись поближе к Дюро, радовалась тому, что любимый человек рядом. «Ого! Уже любимый? – поймала я свою мысль. – И когда же я успела влюбиться? Всего неделю назад я даже не подозревала о его существовании! А сейчас он как целый мир для меня, неизведанный, но такой непреодолимо манящий».

На катере собралось много русских и сербских туристов, кто-то меня о чем-то спрашивал, я что-то объясняла, но все это не имело значения. Сейчас мне было важно присутствие только одного человека, мне хотелось чувствовать близость своего мужчины. От прикосновений к его груди, рукам мягкие волны пробегали по моему телу, а мысли уплывали куда-то далеко.

В лучах солнца море переливалось удивительной красоты оттенками бирюзового, синего и лазурного цветов, а волны белой воздушной пеной расходились от нашего кораблика в обе стороны. Мы проплывали мимо прекрасных пейзажей, но вставать и фотографировать не хотелось, я просто впитывала в себя красоту чистого прозрачного моря, ясного неба и покрытых зеленью гор, на которых виднелись красные черепичные крыши маленьких белых домиков. Останавливаясь возле небольших причалов, чтобы забрать новых туристов, примерно через час наш катер добрался до пляжа Жанице.

– Какая уютная бухточка! И людей совсем мало, – заметила я, когда мы сошли с кораблика на небольшой деревянный пирс.

Перед нами предстала береговая линия, вдоль которой под навесами и деревьями располагались небольшие ресторанчики, кое-где стояли лежаки с зонтиками, а напротив пляжа прямо перед входом в бухту возвышался маленький, почти круглый островок Мамула. Когда-то местные жители называли его «Ластовица», что в переводе значит «Ласточка». Но после превращения острова в оборонительный форт его переименовали в честь австрийского генерала, руководившего постройкой крепости.

С одной стороны, берег острова был изрезан острыми, пологими скалами, а с другой, зарос пышной зеленью. Хорошо сохранившиеся крепостные стены и развивающиеся на них флаги напоминали о том, что совсем недавно форт надежно защищал бухту от вражеских вторжений,